Одно дело осознавать это мозгом, а другое – чувствовать и видеть. Альбер не может защитить никого, но при этом его уважают в народе? Парадокс! Чудовищная морда змеиной насмешки.
Во-вторых, как сообщил Леа в секретном же письме: Сковер успел ускользнуть с несколькими из своих соратников. А это значит, что вся интрига Альбера, все вовлечение Леа, как продвигающего идею уничтожения мятежных лидеров – терпит крах. Ну…почти крах. На улицах, говорят в донесениях к Альберу, народ вспышками закалывает, запинывает кого-то из слабых солдат то тут, то там, то у ратуши…
Народный гнев обретает форму.
Но Сковер, который стал так опасен – ускользнул! А все затевалось так рано из-за него одного. И как поступить? Куда он направится? Альбер не знал покоя…
Пока же Альбер не находит себе места, за означенной дверью его дома, поправляется Ронан. Он может уже немного улыбаться и тихо смеяться, пытается шутить. Эда неотлучно при нем. Оба делают вид, что в этом ничего удивительного, и Ронан проявляет поразительное чувство такта, не заговаривая с нею о восстании и мятежах.
Ему хочется ее сберечь. Ему жаль ее.
А ей жаль того, что когда-то она была дознавателем.
Эда касается руки Ронана как будто бы невзначай, смотрит, как будто бы случайно, и улыбается невольно, когда он шутит. Она делает вид, что только рана Ронана и удерживает ее подле него. И боится, что он так быстро поправляется.