Мэтт надеялся, что она все поймет, прочтет по его взору, угадает и пойдет с ним. С ними. Против Гилота. За Лагота. Но сейчас, стоя перед нею, в ее комнате, Мэтт понял, что мысли его слишком безумны. Острый упрек коснулся его сердца…это остальным он мог говорить, что ему плевать на Эду и ее деяния, но как можно наплевать на человека, которому хоть немного, но все-таки симпатизируешь?

-Я знаю, — Эда оставалась спокойна. Она прислонилась спиною к стене и смотрела на него почти равнодушно.

-Мы росли вместе, — продолжал Мэтт, — мы вместе начинали путь в Дознании.

-Я помню, — подтвердила она. И снова ни улыбки, ни теплоты – холодное признание факта, не более.

-Мы вместе выводили из себя наших наставников, вместе давали клятву в служении, сдавали кодекс перед судом, — Мэтт хотел достучаться до глубин души Эды, и ему показалось, что во взгляде ее промелькнуло что-то из прошлого.

 -Неудачное время для воспоминаний, — возразила дознаватель.

=Напротив, — не согласился с ней Мэтт, — это самое удачное время. Ты не знаешь, что будет с нами…завтра. Или послезавтра. Или даже через час.

            «Сообрази! Догадайся! Прошу тебя»

-Я не понимаю, что за приступ у тебя к сентиментальности! – Эда отошла от стены и прошла к своей постели, — я устала, Мэтт. Я хочу спать, а не разгадывать твои внезапные сантименты!

            «Иными словами – иди-ка ты к черту!»