Даже его жена – богобоязненная и робкая Аглая не догадывалась. Она знала, что ее муж, любящий отец и потрясающий мастер на все домашние дела, состоит на службе у Его Величества, гордилась этим, но вот угадать то, что он дознаватель, не могла.

            Фалько подыгрывал. Он не носил серого цвета и надевал свой серый плащ только в подземельях, для чего ему приходилось приходить раньше всех, хотя над ним особенно и не шутили.

-О, Эда! – Фалько протянул ей огромную ладонь, — ты чего тут?

-Да, упрямец один,- Эда с удовольствием пожала его крепкую и верную руку, — а ты?

-Гилот вызвал, сказал, что дело будет, — зычно ответил Фалько, заглядывая в допросную комнату. – А…этого, что ль на тебя повесили?

-Да, про работу знаю, — Эда кивнула,  вспоминая, что Фалько тоже будет среди теней герцога Лагота. – А этого…ну да, на меня.

-И что? Заговорил? – поинтересовался Фалько.

-Потом, — одними губами ответила Эда и обратилась к караульному, — шестая камера просохла?

-Да просохнет она, как же! – развеселился караульный. – Скажете тоже…

-Сколько там воды? – спросила Эда, пихая в бок развеселившегося Фалько, уже изображавшего утопающего человека.

            Караульный взглянул на дознавателя с задумчивостью, затем ответил:

-Мне по пояс, вам чуть выше.

-Пойдет, — решила Эда, — этого заключенного в камеру номер шесть. Увести.

-Жестко, — зычно посочувствовал Фалько и было чему: камера номер шесть специально затапливалась болотной водой, не давай заключенным нормально устроиться в ней. От воды тянуло тиной и гнилью, по стенам расползалась плесень и мокрицы и камень, итак холодный от подземелья, был еще несноснее… вдобавок, иногда вода приносила с собой и мусор, и болотных гадов. Жестокая камера для первой тюремной ночи.