На стороне Гилота был разум и преданность закону. На стороне Мэтта – растерянность врага и собственная молодость. Гилот никогда не был развит физически, предпочитая действовать через логику и чутье. Мэтт же не пренебрегал и физическим развитием. Плюс – он был гораздо моложе.

            Сбив врага с ног, Мэтт уселся на него верхом так, чтобы коленом надавить ему на грудь, и лишить возможности вскрикнуть.

-Знаешь, — Мэтт с силой развернул лицо Гилота к себе, надеясь прочесть в нем ужас, просьбу, мольбу… и встретил только бешеную ярость и презрение, — а ведь Эда с нами.

            Мэтт лгал. Он знал, что Гилот был готов умереть в любую минуту и давно раскусил, что только Эда – выращенная им как дочь, лишившая его многих опор, стала ему болезненной точкой. Единственной болезненной точкой, на которую можно было надавить.

            Слёзы. В глазах Гилота слезы. Он пытается вырываться, но куда ему – Мэтт держит хватку. Мэтт не выпускает своего врага. Он заставляет Гилота не отводить взгляда от своего лица.

-Да, она была с нами! – Мэтту весело. Это бешеное веселье. Он видит, как его слова раздирают Гилота. – Да! Она знает о заговоре, знает о том, что король умрет. Она издевалась над тобой у тебя за спиной!

            Гилот предпринимает очень сильный рывок и едва не сбрасывает с себя Мэтта. Это подводит последнего к логическому выводу, что пора заканчивать.