(7)
То, что Сковер не оставит ее в покое, Эда даже не сомневалась. Она провалилась в беспамятство на несколько часов, проснулась от осторожного прикосновения Акен, которая принесла ей немного одежды взамен уже измятой и грязной.
Эда умылась, привела себя кое-как в порядок, переоделась. Больше на ней не было серого цвета. Она попыталась облачиться в одежду поскромнее, но все равно было непривычно. Темно-зеленый цвет казался ей до ужаса ярким, и сама она вся вдруг озаботилась тем, что такой фасон, оказывается, ей неудобен.
А раньше она бы даже не задумалась над этим.
Переодевшись, Эда честно попыталась взяться за бумаги и чернила, чтобы приступить к разработке законов, но поняла, что вообще не знает, как и с чего ей начинать. Встала, походила по комнате, снова села за стол и снова принялась гипнотизировать взглядом пустой лист.
Мысли не слушались.
С тоскою вспоминался ей Гилот, который точно и верно знал, что нужно писать, когда и как. Он без труда писал сотни докладов королю и в Совет, вносил какие-то законопроекты, но это шло от его идеи и от его веры. И Эда сейчас приходила к мысли о том, что если у нее не получается ничего сочинить, то это значит только одно: она из себя ничего не представляет, кроме оболочки.
У нее нет мнения, у нее нет чувств, у нее есть только скорбь и желание вернутьсяы в прежнюю жизнь, которая теперь слишком далеко и уже не вернется к ней.
