-И мучительным образом? – подсказал Сковер.

-Нет, — Эда покачала головой, — все преступники умирают одинаково вне зависимости от преступления. Это будет законом. Но я желаю тебе смерти – это правда. Я тебя ненавижу.

-Я знаю, Эда. Так ты с нами?

-Я с законом. Я не с вами. И если победит герцог или Катерина – ты сдашься?

-Сдамся сам и буду защищать тебя, заявлю, что ты не имела никакого представления о нашей деятельности. Что я похитил тебя, удерживал – все, что угодно заявлю.

-Ты скажешь правду! – возразила Эда. – Скажешь, что тебе было нужно от меня и что мы договорились. Я не хочу знать ваших дел. Я только…

-Хорошо. Это достойное условие! – Сковер знал, что так будет и все же испытал облегчение. – Ты будешь в этой комнате. Стражи не будет – я знаю твое слово, вернее – я знаю слово Гилота и он бы не стал совершать побег, пообещав, что не совершит его.

-Что мне…клясться? – она рассмеялась, холодно и презрительно.

-Нет, я просто сказал то, что хотел сказать.

            Уже в дверях Сковер обернулся к ней и сказал:

-Я знал, что ты примешь верное решение.

-Я запрещаю тебе говорить со мной так, как раньше и о чем-то, кроме моего проекта законов, — холодно, не оборачиваясь на него, отвернувшись к окну, ответила Эда.

            Вот этого уже Сковер не предусмотрел, но, понимая, что делать ему больше него, вынужденно ушел, оставляя враждебную соратницу один на один с собою.