-Если вы собираетесь всю ночь здесь выяснять, кто и чего достиг, то я пошел – мне рано вставать, — Мэтт сунул руки в карманы плаща.

            Сковер и Кенот, не сговариваясь, взглянули на него и обрушились:

-А тебе, Мэтт, лучше не лезть.

-Мне? – Мэтт даже побелел от гнева. Он вытащил руки из карманов, и угрожающе сжались его пальцы в кулаки. – Мне, не лезть? Да не будь меня, вас бы уже поймали! Ты, Сковер, на своих улицах допустил, чтобы Двэйн вылез и так невовремя, а ты, Кенот…

-Тихо-тихо, — напомнил Сковер, — погорячились, бывает. Давайте сначала! Мы делаем одно дело.

            Мэтт тяжело дышал. Он оборвал себя на полуслове, заставил себя замолчать, но Сковер и Кенот точно понимали, что эта тема еще всплывет обязательно и сейчас, только затормозившись, даст развитие куда большее и опасное, чем сейчас.

-С начала! ну же? – миролюбиво предложил Сковер, — до того, как все изменится, осталось совсем немного, неужели мы не сможем продержаться без колкостей и ехидства по отношению друг к другу всего-то…

-Я просто не хочу, чтобы мои заслуги забывались, — выдавил из себя Мэтт, разжимая кулаки.

-Ничьи заслуги не должны забываться, — наставительно поправил Кенот. – И тот, кто сделал больше, все-таки, имеет больше прав.

-Больше отмалчивался и занимался бумажками, пока другие рисковали открыто? – Мэтт был бледен. Его лицо обратилось маской издевательского почтения, и только глаза – горящий взгляд выдавал его истинные чувства, и этот гнев.