А в это время, королевский дворец будет ожидать последние минут ы перед тем, как официально герцог Лагот назовет принцессу Вандею своей невестой и король Вильгельм благословит свою дочь к этому браку в присутствии Высшего Жреца Луала и девяти рыцарей его.

            А дальше…пир. И пока будет пиршество, пока будут вноситься блюда, а музыканты станут только подбирать ноты своих струн, где-то в городе уже все будет готово.

            Потом король Вильгельм умрет. И город запылает. Заплачет, завоет, зашагает в направлении к замку, выкрикивая имя своего нового короля – герцога Лагота, а в это время Ронан заговорит с городом и спросит – а зачем король? Зачем? Не знак ли это Луала и девяти рыцарей его, к свободе, в которой есть место непреложному закону, а не настроению правителя…

-И город последует, — шепчет Ронан, представляя себе в деталях события через несколько жалких часов, которые тянутся, тянутся – издевается над ним время, испытывает его.

            Но оно не в силах изменить всего. И тогда – тогда начало нового мира, тогда приход силы, которой не было в этой земле прежде, и потрясающее чувство собственной победы.

            И, может быть, зеркало тогда узнает его? может быть, он узнает себя в том, горящей странной и даже безумной человеке, что отражается в холодном зеркале?

            Уходит, уходит ночь! изгнанная, напуганная мечтами и общей бессонницей, обиженная ненужностью своей, скрывается, сереет, обнажая очертания сонного пока еще города, который не представляет даже, что его ждет так скоро.