-Большего я делать не буду!

-И не надо, – милостиво хохотнул Альбер. — Луал и Девять рыцарей его! Не надо… Эда, в свою очередь, познакомься с Ронаном – это наш идеолог, поэт…и, кстати, ты что, опять был на улицах?

            Ронан, который, как со злорадством заметила Эда, все-таки смутился, не вовремя потянулся к кувшину с вином. Вопрос Альбера застал его врасплох.

-Был! – запальчиво ответил Ронан, отдергивая руку от кувшина. – народ должен знать, за что ему следует биться! Народ должен знать нас!

-А как насчет того, что должны вы? – надо бы молчать, но Эда не умела. Альбер хотел сам возразить Ронану, сказать, что он слишком боится за его безопасность, что на улицах ему опасно и сказать что-то еще ободряющее, в том духе, что только Ронан может придумать все до конца в будущем свободном мире, но, услышав слова Эды, осекся и обратился к ней с доброжелательным любопытством, разливая себе, Ронану и ей вино из злополучного уже кувшина:

-О чем вы говорите, дорогая Эда?

-Народ присягает трону, это его долг. Народ должен следовать этому долгу, — Эда почувствовала сухость в горле и заметила кубок подле себя, полный вина, кивнула, — спасибо.

-Народ должен? – тут вступил уже Ронан. Взбешенный еще на улице чьими-то насмешками, которые были ему так болезненны, он не вытерпел и сейчас, — народ? а король не должен? Король должен хранить свой народ, беречь его, лелеять! Вильгельм залил нас кровью и налогом…