«Да, — подумала Эда, — хуже не придумаешь. Я, которая должна была быть простым Дознавателем, стала предателем и непонятно кем, и попала в эту эпоху перемен. Почему я? Есть люди, что достойны. Есть люди, что умеют адаптироваться, имеют идею, а я…а я?!»

            Как она уснула…так незаметно и так болезненно? Эду вообще не покидало ощущение собственной болезненности на протяжении долго времени. Будто бы у нее был жар или состояние, когда жара еще нет, но мозг уже дает четкий сигнал, что организм ослаб и погружает тебя в туман, отказываясь принимать действительность в четкости реальных контуров.

            Но кто-то тронул ее за плечо и Эду вырвало из этого дурманного сна железным броском. Она взвизгнула для порядка и…проснулась, а в следующую минуту снова как-то тонко взвизгнула, узнав того, кто потревожил ее сон.

            В лунном (оказывается, пришла уже ночь) свете возле ее постели стоял Ронан – какой-то яростно-торжественный.

Впервые за долгое время он, похоже, хотел поговорить с нею. Это взволновало!

-Ронан? – Эда огляделась, пытаясь понять, что он делает в ее комнате.

-Эда, я ухожу, — он не дал ей возможности сказать что-то еще.

            И она не нашла ничего лучше, чем спросить самое очевидное.

-Куда?

            Не нужно было напрягать слух, чтобы услышать улицу. Теперь она не затихала вообще. А ночью, словно бы издеваясь, оживала в какой-то удвоенной силе.