Своими переживаниями Сковер как-то поделился с Мэттом, который был в курсе и поддерживал тот план, что оплетал все королевство, вползал в Пепельные ряды и в ряды ткачей, шелестел в городской площади и в храмах Луала и девяти рыцарей его.

-Что будет с Эдой? Она будет с нами? – спросил напрямик Сковер. – Ты думал о ней? Это осложнение? Да и, если честно, жаль девку…

-Если умна – будет, — ответил Мэтт. – Если она увидит город, который поддерживает герцога Лагота, если увидит, как падает корона с головы Вильгельма и приходит, наконец, сильная и единая власть, может быть, и присоединится. Впрочем, опять же, герцог Лагот умеет воздействовать на женщин!

-Я думал, что она тебе небезразлична, — не удержался от укола Сковер. Мэтт широко улыбнулся:

-Она мне небезразлична, потому что мы работаем вместе, а еще – потому что в подземельях больше нет молодых дознавателей, женское общество вообще, как ты можешь заметить, не жалует в наши подземелья по своей воле!

            Эти заговоры родились слишком давно, чтобы переживать из-за какой-то девчонки, обитающей в подземельях. Всегда, если есть правящая сила – есть сила, которой чуть-чуть не хватило до власти! И сила та опасна.

            Герцог Лагот вел свою кровь из слишком древнего и сильного рода, чтобы однажды не задуматься о власти и о короне. Род короля Вильгельма не дал ему сына, дал лишь двух дочерей и за старшей Лагот не успел.