-Но он не один в гильдии, если его уничтожить…
-Дальше, — ровным голосом продолжала Катерина, не замечая жалких попыток Моро предложить хоть что-то. – Какой-то поэт…его брать не будем, поэты – странный народ, они безумцы сами по себе. Кенот – жрец моего отца, его советник, преданный Лаготом. Разве не должен он после всего служить мне?
Моро молчал. Он не был так хорошо осведомлен и не думал, что Катерины отслеживает то, что не мог отследить сам Моро.
-Но он предал клятву моему трону, трону моего отца и теперь идет против меня.
-Предатель! – вынес вердикт советник. – Эти жрецы – они только выглядят святыми, а на деле бывают большими подлецами, чем…
-Знаешь ли ты убитого королевского дознавателя Гилота? – тон Катерины не менялся, оставался таким же мертвым и равнодушным.
-Фанатика? – Моро сбился,- да. Он был убит за несколько часов до того…в общем, до смерти твоего отца. У него была приемная дочь – такая же фанатичка, но она пропала и, наверное, мертва.
-Она с ними.
-Что? – Моро с изумлением уставился на Катерину.
-Она с ними. Эта девка – воспитанница Гилота. Она со смутьянами. Она разрабатывает им будущий закон. Закон, который будет, когда не будет моего трона.
-Хорошо, что Гилот не дожил до этого, — процедил Моро, сжимая руки в кулаки.
-Их много: Кенот, Альбер, тот поэт, эта девка, еще какие-то дознаватели…смешно, как много дознавателей предали меня! Они должны были хранить закон и нарушили клятву, это не единичные случаи, это какие-то уже частые явления и это говорит лишь об одном.