Толпа ожидала чего-то другого. Толпа хотела услышать, что начинается новый мир, но Альбер, которому было жаль этой мертвой теперь принцессы, не смог не выразить своих чувств. ощутив же волнение и недовольство, сориентировался уже Мэтт, который взбежал следом за Альбером и закричал, без особенной надежды, так, на удачу:
-Да здравствует жизнь! Конец старому миру! Конец старому порядку! Конец всему!
И вот здесь народ уже возликовал, и мгновенно полюбил Мэтта так, как прежде любил лишь одного Альбера.
-Вы можете колоть, резать, жечь, пытать и разрушать, — Моро не смотрел ни на Мэтта, ни на Альбера – этих двоих он презирал больше всего на свете. Пытаясь найти хоть одно лицо, которое будет понимать его, он взглянул на подножие лестницы, где стояли, выделяясь, Эда (смутно знакомая Моро, но он не хотел ее вспоминать), Ронан (незнакомый Моро), Кенот (почти сочувственный, ног сочувствие это было как будто бы приклеенным) и..
-И ты здесь, предатель! – фыркнул Моро, не удивляясь присутствию Леа. – Я удивился, не встретив бы тебя. Там, где кружат стервятники, всегда есть гиены.
-И стервятники, и гиены – лишь падальщики, — Леа не растерялся. Он также сделал несколько шагов навстречу ступеням, Моро и своим соратникам. – Мы приходим на то, что уже разложилось, чтобы сберечь то, что осталось, погрузив это в землю. И будет новая жизнь. Именно так.
