Леа перевел дух. У него ныли колени от алтарного преклонения в молитве с принцессой Вандеей.

-Остаетесь вы, — просто продолжил советник. – Вы – мужчина, способный навести порядок!

-Народ выступает против вас, потому что вы велели убить его любимцев! – не выдержал Моро.

            Леа смерил его насмешливым взглядом:

-Вы говорите о мятежниках – это раз. Вы говорите о той идее, что я подал и за которую вы голосовали сами – два.

-Да, но я не рассчитывал на раскол…настолько сильный. Мы недооценили влияние…

-Молчите, молчите о том, чего не знаете! – Леа рассмеялся. – Вы трусливы. Народ тоже. Нужно усилить аресты, наказания…усилить надзор на улицах. И тогда народ будет…

-Запуган, — закончил Моро.

-Защищен от дурмана мятежников, — возразил Леа и обратился к герцогу, — Ваша светлость, я желаю блага народу. Как и вы. Я говорю, что только сила способна вразумить их!

-Это террор! – выкрикнул в отчаянии Моро.

-Это защита! – рявкнул Лагот, принявший, как это теперь часто бывало, сторону Леа. – Друг мой…немедленно пишите! Пишите приказ!

 (16)

Когда Акен появилась на пороге ставшей теперь уже ее комнаты, Эда вздохнула: как не проси время идти медленнее, оно почему-то слушать не пытается.

-Вас ожидают, — Акен также растягивала гласные, но Эда уже привыкла к этому. Удивило ее то, что на лице девушки-служанки тень недавних слез. Поразмыслив немного над этим (потому что мылси слишком сильно сопротивлялись другим размышлениям), Эда вспомнила, что Акен явно влюблена в Сковера, а в свете тогог, что Альбер провозгласил раскол между ними – положение Сковера явно шатнулось.