Остается лишь надежда на то, что ей, возможно, удастся спасти людей. Хоть одна спасенная жизнь взамен своей – уже загубленной.
Сковер видел, что она уже знает ответ, но проявлял чудеса тактичности, изображая волнение. Он знал, что ей противно находиться с ним так близко, что она сама себе противна, но Гилот слишком хорошо ее выучил, чтобы послать к черту какие-то призрачные жизни и броситься на волю, к спасению. Ей оставалось только сделать шаг к гибели прежнего мира.
Сковер знал, что слова тяжело дадутся Эде и не торопил. Ему было жаль ее. Если бы не надобность в знаниях и неподкупности, если бы не воспитание Гилота, если бы не отсутствие у нее единственной какого-либо сочувствия…
Да! Закон не должен сочувствовать! Они все – от самого Сковера до Мэтта начнут тянуть закон на свою сторону, они не должны прилагать руку к его созданию, чтобы закон не стал таким же орудием, как кровь короля! Человек со стороны – не имеющий жалости к врагам и союзникам…
Прости, Эда! Но в королевстве Сковер знал всего двоих людей с такими знаниями о законе и без малейшего сочувствия к преступлениям – Гилот и Эда. Гилот закостенел, да и был стар. Эда же имела воспитание Гилота, но еще не жила в полной мере и разум ее был гибче.
-Прежде, чем я скажу, — голос ее звучал приглушенно, в волнении она искусала губы до крови, — я хочу, чтобы ты знал, что по закону – ты и твой совет, вы все – предатели. И что я надеюсь, что мой закон однажды приведет тебя и вас всех к смерти.
