Я улыбаюсь и благодарно киваю. Его слова заставляют меня задуматься и приободряют, но решение свое я менять не хочу. Кажется, не я поселилась в этой квартире, а она засела где-то глубоко внутри меня — будто в самом сердце, почему я и не хочу отпускать ее.

— Патрик, а как ты пришел к тому, что хочешь работать именно в Британском музее? — спрашиваю я из любопытства и заинтересованно смотрю на Патрика, у которого зарождается энтузиазм. Кажется, мы давно позабыли о нашем горе.

— Я всю жизнь живу в Лондоне, и мое решение, наверное, не заставит удивиться. Я шел к этому много лет, и моя цель, кажется, стала даже привычкой, чем реальной целью. К девятнадцати годам я уже и не думал о том, чтобы поменять профессию, хотя возможность была. Но, как видишь, я здесь, — говорит тот, допив чашку зеленого чая. — Вкусный чай.

— Мой любимый, — улыбаюсь я.

После я наливаю вторую чашку чая и в течение получаса мы болтаем на кухне обо всем на свете, не считая время, которое бежит со стремительной скоростью. Но плевать, что уже вечер. Нам некуда спешить. Именно поэтому мы смеемся во весь голос, пробуя на вкус десерты, которые я припасаю для особых случаев — потому что мы имеем право на толику счастья в конце такого ужасного дня.

Я предлагаю Патрику еще чашечку, но он говорит, что ему пора, ведь и вправду — мы засиделись. Когда он поднимается и идет в коридор, я вспоминаю сегодняшний вечер, о котором забыла — как жаль, что приходится вспоминать то, чего не хочешь. Я, держа улыбку, стараюсь не показывать этого, ведь Патрик только пришел в себя — и снова вогнать его в угнетающую депрессию будет жестоко.