— Я не могу это принять, Клинтон, — огорченно сказала Ариэль.

По правде говоря, она хотела забрать это колье. Его блеск манил девушку, а сияющие камушки забирали все ее внимание.

— Но почему?

— Клинтон, я очень польщена, но… Как ты мог украсть колье, зная, что твоя матушка будет переживать? И как я могу после этого принять его?

Клинтон разочарованно пожал плечами и тяжело вздохнул, опустив руки, отчего колье издало приятный для Ариэль звук.

— Но я же говорю, что без тебя оно не имеет никакой ценности… Знаешь, раньше я смотрел на него и морщился, считая это безвкусицей. Но когда я вспомнил тебя, твое трепетное сердце, блеск в глазах, то понял, что ты хозяйка этого колье, а не моя прабабушка и тем более не мама, — внушающее произнес Клинтон, все еще веря в разумность Ариэль, которая боролась сама с собой в этот момент. – К тому же я сказал, что домой не вернусь. И пусть это будет расплатой за то, что я на время покинул тебя, — добавил Клинтон, рассеяв сомнения Ариэль.

Она хотела его. Желала колье больше всего. Оно было таким красивым, что завораживало дух. Но больше всего Ариэль ценила то, что это подарок Клинтона. Что украшение останется у нее на всю жизнь как напоминание о самом лучшем, что было в ее жизни. Поэтому, скрепя сердце, она согласилась:

— Конечно, Клинтон, я приму его. Оно очень красивое, — будто под гипнозом сдалась Ариэль, после чего Клинтон лучезарно улыбнулся и аккуратно одел украшение на девушку.