После мы прерываем объятие, задержав друг на друге взгляд и кивнув, словно сказав, что все в порядке — даже без слов мы понимаем, что уже все в порядке. По крайней мере, стараемся думать так.

Поэтому после Патрик поднимает мотоцикл, я надеваю шлем, и мы устремляемся в путь. Надеюсь, что теперь я доеду домой без приключений, иначе еще такого выброса эмоций просто не переживу. Мне самой потребуется скорая помощь.

***

Не знаю, сколько мы едем до моего дома, потому что я теряюсь во времени, обнимая Патрика — теперь почему-то это кажется мне естественным — и наблюдая за пейзажем, который сменяется один за другим. Но сейчас Патрик и я стоим около моего подъезда и не можем нормально попрощаться, словно боимся упускать друг друга. Ну, я точно боюсь за него и даже не хочу представлять, как он будет подавлен, когда останется совсем один.

Я не прошу от него тех слов, которых хочу услышать. Не хочу давить на него, потому что знаю, как ему сейчас тяжело. Он пережил этот вечер так тяжело, что я не хочу своими вопросами ухудшать его состояние и заставлять эти прекрасные голубые глаза снова слезиться. Просто не позволю себе сделать ему еще хуже.

— Спасибо, что подвез, — благодарю я Патрика и отдаю ему шлем.

Он слегка улыбается. Но эта улыбка не несет в себе никакой искренности, словно тот вообще разучился улыбаться…

Я смотрю на него и не могу ничего сказать, боясь произнести что-то лишнее. Боясь, что в моих любезностях он найдет не то, что я имею в виду. Знаю, что переживаю зря, но теперь каждая мелочь бросается мне в глаза.