И вдруг, сам того не осознавая, он зашел в ту комнату, где хранилось колье его прабабушки. Будто его притянуло сюда невидимыми нитями. Клинтон начал вглядываться в маленькие бриллианты, большое и хрупкое розовое сердце. Внезапно в его голове всплыл образ любимой Ариэль, прячущей горячие слезы за милой улыбкой. Почему он вспомнил о ней?

Бриллианты светились, как милые глазки Ариэль, когда та видела Клинтона. А сердце было таким же хрупким, но красивым, совсем как сердце возлюбленной… Клинтона озарило, почему он никогда не признавал красоты этого украшения — просто потому, что он не осознавал, кому на самом деле принадлежало колье. Его блеск, порой потухший, мягкие края каждого камушка, как нетронутое тело Ариэль. Это еще один знак! Клинтон был уверен, что колье, одев его на шею девушки, слилось бы с ее бледным телом — ведь оно принадлежало Ариэль. Разве могло быть иначе?

Клинтон с неприсущей для него уверенностью и четкостью действий пошел в свою комнату, заваленную вещами и почти неосвещенную, достал бумагу и начал писать. Строчки, будто водопад, хлынули на бумагу. Он писал, пока не затекла рука, — но даже тогда он, преодолевая неприятные ощущения, не откладывал перо. Но Клинтон выкинул первое письмо, сделав от волнения много ошибок, из-за чего текст не имел той нежности и красоты, которые в него вкладывались. Сделал вторую попытку, но и следующее письмо Клинтон безжалостно разорвал, поняв, что его затянули эмоции, из-за чего содержимое было слишком грустным — а Клинтон хотел радостное, ликующее письмо, чтобы Ариэль не унывала. Тогда он глубоко вздохнул, выкинул все мысли из головы и начала снова. Эта попытка оказалась удачной, ведь Клинтон думал о своем обещании — доказать свою любовь. И как он это сделает?