Где-то рядом разносится глухая вибрация, от которой я дергаюсь, словно никогда не слышала ранее, как звонит телефон. Но внутри я чувствую былую тревогу — ту самую, которая совсем недавно напугала меня до чертиков. Меня снова передергивает, и я подхожу к телефону, как к бомбе.

Незнакомый номер. Сердце снова екает, и я сглатываю ком в горле, принимая вызов. Дыхание замирает, а я даже не замечаю, как трясется рука.

— Да? — шепчу я.

— Здравствуйте, — слышу я знакомый голос и выдыхаю, — мисс Франческо? Вас беспокоит доктор Дикинсон.

— Что-то случилось? — тревожусь я.

— Пациент уже в сознании и вполне может адекватно мыслить… К тому же мистер Джонс просит, чтобы вы пришли…

После я просто бросаю трубку, упав на пол, предавшись слезам, которые пытаюсь сдерживать — хотя к черту это! Я плачу то ли облегченно, то ли выплакиваю всю боль, которая скопилась. Весь тот осадок, который мешал мне.

После минутной истерики я выдыхаю и иду одеваться, умыв лицо, которое выглядит, откровенно говоря, плохо — истощение, боль, страх и что-то еще. Все это видно по моим синякам под глазами и безжизненным искрам. Я истощена и даже не могу это скрыть.

Я даже не сообщаю Камелле о том, что поеду к Патрику, ведь сейчас у меня одна цель — просто поговорить с ним. Не хочу никому и ничего доказывать или объяснять, потому что я устала от всего этого. К тому же зная, что впереди мне предстоит немало, становится еще хуже. Но проезжая на такси мимо одиноких домов, я пытаюсь не чувствовать вины за то, что провела эти дни в таком состоянии. Не чувствовать страха, который не может покинуть меня. Я прокручиваю вопросы, на которые хочу знать ответ. Не знаю, что будет, но я пытаюсь не поддаваться эмоциям. В последнее время они слишком властны надо мной.