Я начинаю аккуратно переворачивать вещи, постоянно чихая от пыли, но ничего интересного не нахожу. Даже решаю сделать второй круг — вдруг что-то не заметила? Но в руках оказываются лишь какие-то сувениры, прожженные тряпки и другие вещи. Я расстраиваюсь, но не показываю этого, чтобы ни у кого не пропал энтузиазм. Хотя держу пари, что у всех такое чувство.

— Может, здесь просто ничего нет? — грустно предполагаю я.

— Можно посмотреть последний раз, — предлагает Патрик. — Давай я посмотрю в твоей комнате.

Я киваю и закатываю глаза. Будто он найдет что-то! Но несмотря на мое недовольство, я следую за Патриком и внимательно наблюдаю за его крупными ладонями. Он проводит рукой по стене, стучит по ней, и вдруг слышится глухой звук.

— Вот и оно, — говорит Патрик и начинает бить стену так, что уже со второго удара делает в стене дыру.

Я буквально подбегаю к нему, сажусь на колени и, не обращая внимания на пыль, достаю из стены то, что там лежит.

— Боже, это… Это ведь кипа писем, — шепчу я, держа в руках реликвию — кучу писем, перевязанных веревочкой. Внутри все переворачивается, когда я думаю, что это оно. Что это то, что мы искали…

— Вероника! — кричит Патрик, после чего девушка заходит в комнату и встает перед нами.

— Неужели что-то нашли? — поражается та.

Я трясущимися руками разрываю веревку и начинаю читать письма. Не могу сфокусировать взгляд, потому что сердце бьется так сильно, словно я пробежала марафон. Но взяв себя в руки, я читаю первую строчку: