— Ариэль, я не могу обещать; не хочу обманывать тебя. Я могу поклясться лишь тем, что все время буду думать о тебе, даже если твое сердце будет уже в руках другого.

— Нет! — воскликнула Ариэль. — Ты же знаешь, что так не будет!

Но Клинтон все равно хотел, чтобы она нашла достойного. Он и вправду любил ее — лишь любящий человек будет желать счастья с другим. Но в глубине души, конечно, Клинтон хотел, чтобы девушка ждала его столько, сколько потребуется. Но эти мысли он осквернил сразу, понимая, что те созданы лишь на его эгоизме.

— Ариэль, — спустя короткую паузу начал он, тяжело вздохнув. — Я не могу обещать, что мы встретимся в ближайшее время, если этому суждено быть… Я не могу обещать, что буду писать тебе письма, потому что вся моя семья в трауре — лишь из-за уважения к отцу я не смогу радоваться, встречаясь с тобой. Но в моем сердце ты будешь моей… Моей Ариэль.

Девушка заплакала так сильно, что перед глазами все плыло. Влажные щеки вытирал Клинтон, но его руки будто оставляли ожоги. Ариэль не могла поверить: Клинтон больше не обнимает ее! Что за вздор? Перед глазами пронеслась жизнь без него: боль, скука, разочарование и смерть… Да, Ариэль чувствовала, как начала умирать изнутри; как ее сердце замедляло свой ход. Но она жила, имея надежду.

Спустя некоторое время они разошлись. Ариэль, задыхаясь от слез и не объясняя ничего мисс Шелтон, пошла в свое поместье, где плюхнулась на кровать в своей комнате и, словно холодный труп, лежала, не плача, так как даже через силу слезы больше не выступали. Клинтон, от боли почти разрывая на себе мокрую одежду и крича, ушел к своей горюющей семье.