Когда я отдаю телефон Патрику, в его голубых глазах читаю испуг и удивление — но не такое приятное, каким оно бывает. Кажется, он испугался, но так незаметно, что я и не придаю этому значения, но все равно жду, пока Патрик поднимет трубку. Слушаю его тяжелое дыхание — в лаборатории становится так тихо, что я и свое слышу.

— Патрик Джонс, — представляется он.

Далее Патрик просто кивает, закусывая губу, но даже не смотря на меня, словно сильно погруженный в речь кого-то на другом конце трубки. Лишь по завершению разговора он тревожно смотрит на меня, отчего я начинаю переживать, потому что чутье подсказывает мне, что это касается и меня.

— Камелла пришла в себя, — почти радостно, но все еще беспокойно сообщает Патрик.

Я начина улыбаться, закрыв рот рукой. Былое беспокойство уходит, тело словно расслабляется и хочет растечься по полу — настолько я легко дышу теперь. Замечаю такое же чувство и у Патрика, который счастливо бегает глазами по моему лицу, пытаясь уловить мой истеричный смех, светлую улыбку и сопереживающие глаза.

— Это прекрасно! — выдыхаю я, обнимая Патрика.

Его теплые объятия с каких-то пор и вправду чувствуются по-другому — более значимыми. И мы оба это понимаем. Уже понимаем и не пытаемся отрицать это.

— Мне сказали, что Камелла хочет, чтобы мы приехали.

— Получается, выезжаем прямо сейчас? — спрашиваю я, уже мысленно собирая самые любимые вкусности Камеллы в корзину. Даже не знаю, почему я думаю именно об этом.