— Как мне известно, конец сказки всегда оставался нечетким. Словно прабабушка и сама не знала, что произошло. Я не знаю, умерла она или нет. Но случилось что-то ужасное — в этом я уверена.

Посидев еще минут десять, мы собираемся уходить с кучей мыслей в голове. Кажется, мозг сейчас взорвется от такого количества разных гипотез. Посмотрев на Патрика, я утверждаюсь в том, что он тоже теряется в догадках, судя по его отрешенному взгляду и медленной ходьбе.

Мы оставляем свои номера Веронике, которая обещает позвонить, если узнает что-то еще. Мы рады, что девушка оказалась адекватной и довольно общительной — кажется, мы и вправду что-то узнали, но пока я не хочу возлагать надежды, чтобы потом не упасть в пропасть разочарования. А это надежда будет слишком большой.

— Боже, как нам уложить это все в голове? — спрашиваю я, сев на мотоцикл.

— Сейчас приедем в музей и разложим все по полочкам, — уверенно произносит Патрик, кладя в карман блокнот, в который все записал. — Могу подвезти в магазин, потому что не уверен, что сегодня мы уйдем пораньше.

— Так уж и быть, захвачу тебе круассан.

После мы едем минут двадцать до магазина, где я покупаю немного еды для меня и Патрика, и приезжаем в музей. В пустой кабинет, где нас уже никто не ждет…

— Ты не звонил доктору Камеллы? — спрашиваю я, снимая верхнюю одежду, пока Патрик возится с ключами в засове.

— Звонил. Состояние пока стабильное, — почти грустно произносит Патрик, хотя по нему видно, что он не хочет об этом говорить, поэтому я замолкаю.