— Удивлен не меньше твоего, — говорит Фил и проходит в квартиру, когда я, несколько раз выругавшись, открываю дверь.

Я включаю свет, и у меня появляется желание просто упасть на пол, так я вымотана — хотя подобные мысли у меня появляются почти каждый день. Работать в Лондоне в Британском музее не так просто, хотя я знала, на что иду, поэтому принимаю все трудности с высоко поднятой головой и не собираюсь сдаваться. Да даже если я буду спать два часа, то не откажусь не от чего, что сейчас имею.

— Спасибо, Фил, — благодарю я спасителя моих рук. — В следующий раз буду рассчитывать свои силы, — смеюсь я.

Перед тем как уйти, он прикасается к моей руке, но так непринужденно, что я почти не чувствую — какое-то тепло, которое оказывается в моей маленькой руке лишь на секунду.

После Фил уходит, и я улыбаюсь ему на прощание. Все-таки он не похож на маньяка — они не такие привлекательные и милые. Но почему-то я продолжаю сравнивать Фила и Патрика, словно это делать разумно. Но поняв, насколько мой мозг вскипел, я раздеваюсь и в одной футболке чуть выше колен иду на кухню, чтобы разобрать вещи и приготовить поесть, потому что мой желудок урчит так, словно я не ем целый день. Пока я готовлю, во мне просыпается чистюля, у которой появляется рвение выдраить всю кухню, словно я не мыла ее несколько дней назад. Но после приема пищи я берусь за тряпку и весь последующий час просто мою кухню, включив музыку, которой громко подпеваю. Пожалуй, этот вечер начинается хорошо, потому что я провожу его наедине с собой и своим кровом, к которому уже успела привязаться. Теперь я чувствую, что эта светлая квартира и вправду моя. Также я начинаю ценить этот вечер за то, что музыка и уборка позволяют мне освободиться от ненужных мыслей — так хорошо просто ни о чем не думать, погрузившись в состояние душевного спокойствия.