Ариэль, словно в тумане, ускорила шаг, пытаясь не заплакать от счастья, — только Клинтон мог вызвать подобные чувства у девушки. Ариэль шмыгала носом и старательно прятала замерзшие ладошки под красный плащ, пытаясь согреться, но эти действия были машинальными, так как Ариэль думала лишь о бездне голубых глаз, которые становились все ближе. В тот момент Клинтон был тем самым единственным лучиком в ее жизни: среди темных несчастий, преследующих девушку. Его улыбка была для нее надеждой на спасение, которое Ариэль просила так долго… С виду Клинтон был мокрым, грязным, его одежда в некоторых местах была рваной, — в общем, выглядел хуже, чем бедняк, — но для Ариэль это было абсолютно не важно — она видела лишь своего принца, ради которого, через силу призналась себе девушка, готова отдать жизнь. Ее чувства были настолько искренними, настолько настоящими, что девушке казалось, будто никто, кроме Клинтона, не сможет пробудить в ней подобное, — да и ей никто не нужен, лишь Клинтон! Поэтому, смотря в сияющие глаза мужчины и наблюдая за счастливой улыбкой, Ариэль надеялась, что ее чувства не будут осквернены.
И вот — она оказалась рядом с тем, кому доверила свое сердце, с тем, кого полюбила. Когда он обнял ее, — так трепетно и бережно! — ее сердце забилось чаще, а дыхание стало порывистым. Ариэль почувствовала себя в безопасности. И уже ни дождь, ни холод она не замечала — лишь дыхание Клинтона. Ариэль не чувствовала его тепла, потому что тот был холоден, как камень. Ее чувства и вправду можно было сравнить с тем, как она прижимается к холодному камню, но плоть мужчины была мягкой, и вскоре Ариэль ощутила тепло, которое обжигало юную кожу.
