Вдруг на черном экране телефона, которого я зачем-то держу в руке, будто предчувствуя неминуемое, светится имя подруги. Я недовольно закатываю глаза, но отвечаю:

— Привет, — устало произношу я, намекая, что долгий разговор поддержать не смогу.

— Привет! Как все прошло? Рассказывай! — возбужденно спрашивает Луиза, не понимая моего далекого намека.

— Ну… Все прошло вроде нормально. Я ответила на вопросы и ушла, — скудно отвечаю я, будто хожу на важные для меня собеседования каждый божий день.

Слышу, как Луиза возмутительно фыркает — она недовольна таким ответом.

— И все? Так уныло?

— Я не хочу что-то говорить раньше времени, Луиза. Ты же меня знаешь, накручу себе всякого.

— Ну а музей? Ты так восхищенно мне о нем говорила, — предлагает начать тему Луиза, но я слишком выбита из сил, чтобы красочно что-то описывать; к тому же я увидела совсем не много.

— Ну, дело в том, что я не посетила музей, как хотела… В смысле, я там не гуляла, почти ничего не видела. Я слишком устала, чтобы восхищаться экспонатами… У меня еще будет время. Надеюсь.

— Конечно, будет, — без промедлений отвечает Луиза немного расстроенным голосом. — Представляешь, — начинает подруга после небольшой паузы уже более веселым тоном, — Рони пролепетала сегодня что-то вроде «мама». Так необычно.

— Ого! Это так здорово! — искренне радуюсь я.

Но вперемешку с этим чувством меня настигает легкая грусть. Я понимаю, что не могу находиться рядом с Луизой в столь важные для нее времена. Нам обоим жаль, что теперь живем так далеко друг от друга, но я выбрала этот путь. И мне приходится ему следовать, невзирая на тоску по родным мне людям.