Патрик и я, словно по команде, киваем, не зная, что еще сказать — да и весь разговор мы буквально выдавили из себя. Доктор, видимо, понимает это, поэтому говорит:

— Пожалуй, оставлю вас на пару минут. Но потом вам придется уйти.

— Да, — соглашаюсь я и наблюдаю за белым халатом, который растворяется в дверях.

Патрик приземляется на стул, словно мертвая туша, и трет лоб ладонью. Мне больно смотреть на его растерянность, мучения внутри себя — он пытается скрыть это, но, как всегда, у него не получается. Я хочу утешить его, но вспоминаю, что сама на грани истерики. Я плачу, но нет слез — потому что я не хочу, чтобы он видел их. Это его добьет.

Поэтому я просто сажусь на колени напротив Патрика, который не говорит ни слова. Я смотрю на него, пытаясь разобрать в его лице какую-то живую эмоцию. Но все его лицо пропитано горечью, болью… На секунду кажется, что я смотрюсь в зеркало, вспоминая, что за спиной Камелла… Уже не такая, какой была раньше.

Теперь она не улыбается, как всегда. Ее лицо почти мертвое — и это ужасает. Девушка, которая всегда всех веселит своей мимикой и глупыми шутками — теперь лежит без сознания и борется за то, чтобы жить. Никто не знает, что тебя ждет завтра. Поэтому я рада, что совсем недавно она смеялась во все горло, не боясь осуждений. Она всегда была настоящей — и даже за то время, что мы знакомы, я понимаю это…

— С ней все будет хорошо. Это же Камелла, — шепчу я, словно слышу вопросы в голове Патрика.