— Ох, Клинтон, — прошептала Ариэль. — Поскорей бы завтра…

Ариэль лежала на кровати как тряпичная кукла. Теперь на ее лице не было ни единой эмоции, которая выражала бы хоть толику той злости, недавно накрывшую ту с головой. Девушка думала лишь о Клинтоне, потому что только он — то хорошее, что было в ее жизни. Она не хотела порочить свою голову раздумьями о родителях и недавнем ужине, который можно было сравнить со страшным сном.

Бледное лицо Ариэль пугало мисс Шелтон, поэтому та поинтересовалась:

— Милая, с тобой все хорошо?

Ариэль еле заметно кивнула, уверенная, что гувернантка внимательно наблюдала за ее обездвиженным телом.

Но мисс Шелтон понимала, что Ариэль просто хочет отвязаться от нее, поэтому подошла ближе, разглядев в лице девушки улыбку, которая сразу же исчезла, будто та не разрешала себе этого сделать. Женщина сочувственно сжала губы, переживая за Ариэль, которая и вправду уже настрадалась.

— Не хочешь поговорить? — прошептала мисс Шелтон и с замиранием сердца ждала отклика Ариэль.

Та не подала ни звука, даже не кивнула, поэтому мисс Шелтон проговорила, сев на кровать рядом с девушкой:

— Милая, я понимаю, как тебе тяжело, но прими родителей, какие они есть…

— Как их можно принять? — произнесла Ариэль, напугавшая гувернантку своим спокойствием. — Им все равно на меня, им важны деньги и статус. Тогда… Тогда зачем им я?

— Не говори так! — возмутилась мисс Шелтон, захотевшая легонько шлепнуть девушку, но поняла, что сейчас был неподходящий момент. — Они любят тебя. Но просто у каждого свое понятие о любви. Например, они выражают свою любовь заботой о тебе…