Я легонько киваю, но не осмеливаюсь посмотреть на Патрика. Я не могу признать, что мы идем ко дну. Что я не могу доверять ему и спокойно спать, когда знаю, что это может повториться. Я схожу с ума, но не хочу лишаться разума. Не хочу лишаться Патрика, которого я так люблю. Это будет слишком больно — будто частичка меня уйдет куда-то далеко. Это невыносимо, поэтому я отрицаю это. Отрицаю абсолютно все.

— Но мы справимся. Всегда справлялись, — с улыбкой говорю я, наконец посмотрев на Патрика. И самое ужасное, что в его глазах нет никакой надежды.

— Кто-то из нас должен это сказать… — Пауза, которая заставляет меня упасть с той пропасти у домика сотни раз. Именно туда я сейчас мысленно перемещаюсь, чтобы окунуться в холодное море и залечь на дно. — Мы не справляемся, Джулс, — почти по слогам произносит Патрик.

Эти слова слишком громкие. Слишком ранят. Они имеют слишком большое значение, чтобы быть правдой — правдой для нас. Я отрицательно мотаю головой, словно не слышу и не вижу ничего вокруг.

— Нужно время. Просто время, — парирую я.

Я и сама понимаю, что это звучит неправдоподобно. Я все понимаю, но отрицаю, это тяжело. Но Патрику, кажется, тяжелее, судя по его мокрым глазам и дрожащим рукам. Мы оба не верим в это.

— Ты же прекрасно все понимаешь, Джулс, — грустно говорит он. Каждое его слово заставляет меня постепенно разрушаться. — Я люблю тебя! Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя! Но я все погубил! Я все испортил, Джулия! — отчаянно кричит тот, ударив кулаком стену.