Я поворачиваю ручку, и кажется, что весь мир замедляется, ведь я обращаю внимание на Камеллу. На девушку, которая совсем недавно излучала свет, красоту и все самое прекрасное на свете.

Я делаю шаг за порог, совсем не обращая внимания, есть ли кто-то еще в палате или нет.

Я наблюдаю за ранами на бледном лице Камеллы, которая смотрит на меня так же отрешенно. Она улыбается грустной улыбкой, отчего я вспоминаю, как та смеялась и улыбалась самой счастливой и прекрасной улыбкой в мире. Она восхищала, заставляла улыбаться так же широко, словно имела какой-то особый шарм — способность. Она не убирает улыбку, пытаясь быть прошлой Камеллой — без шрамов, ран, переломов и сломленности внутри. Но…

Но когда я подхожу к ней, понимаю, что это все та же милая Камелла. Ее блеск в глазах и желание радовать других до сих пор живет в ее красивых голубых глазах. И даже раны на лице не могут скрыть ее. Кажется, Камелла и не уезжала…

— Ну привет, засранец, — шепчет она.

Я хочу ее обнять, но не делаю этого, понимая, как тяжело той даже просто говорить. Это того стоит, но я не сделаю этого.

— Вот видишь, даже здесь я тебя достану… Ты не доделала отчет.

Камелла глухо смеется, но кривится от боли, и я чувствую вину, но это чувство сразу исчезает, когда она кладет свою хрупкую руку на мою ладонь. Я сжимаю ее, не сводя глаз с девушки.

— Возьми стул, — показывает она взглядом на белый стул, стоящий в другом углу комнаты, — и рассказывай. Наверное, я что-то пропустила.