Я понимаю, что мама права. Она всегда права, вот только мне почему-то охотнее верится в что-то нереальное и сложное, будто это упрощает мою жизнь. Сама того не подозревая, я все себе усложняю своей неуверенностью и неверием в легкий путь. Хотя если бы я верила в себя, наконец доверившись своим силам, вряд ли бы подобные мысли меня терзали…
— Сегодня первый рабочий день, мама. Я так счастлива! — лепечу я и задумываюсь. — А папа что говорит? — после недолгих размышлений спрашиваю я и сажусь на диван, поджав под себя ноги.
Я слышу, как мама вздыхает. И этот вздох будто лезвие ранит мое сердце. Я до сих пор не могу научиться не обращать внимания на непринятие отца, который скверно относится к моему пути. Ведь несмотря на его строгость и сухость, я хочу быть «его милой дочуркой». Мне настолько не хватает его поддержки, что даже в двадцать пять лет я готова сесть ему на коленки и слушать сказки на ночь, лишь бы он этого хотел…
— Конечно, он рад за тебя, милая. Ты же знаешь, он просто такой… неэмоциональный, — усмехнувшись, заканчивает мама, но я уже чувствую себя подавленной, потому что знаю, что «неэмоциональный» — это совсем не то, что хотела сказать мама…
Мы болтаем еще минут пять, после чего я иду завтракать. Осадок от разговора остался, потому что тема про отца для меня не то чтобы болезненна, но она заставляет вспоминать все обиды, которые сейчас, по сути, не имеют значения, но мое сердце почему-то не может простить отца, который лишил меня отцовской любви. Ведь я почти никогда не слышала от него «я верю в тебя», «у тебя получится» или даже «ты молодец», словно для него поддержать родную дочь это что-то недопустимое.
