— Любимый – стонала  она  тихо  ему — Мой  любимый. Мальчик  мой. Одинокий  мой  мальчик, любимый.

  Она  целовала  его  с  такой  жадностью, что  казалось, готова  была  съесть.

  Алексей  прижал  ее  к  себе  руками  за  спину  и  запустил  свои  руки  под  подол  ее  кольцонной  рубашки  и  майки. И  начал   все  это   стаскивать  вверх  к  девичьей  голове. Щупая  пальцами  дрожащих   от  возбуждения  мальчишеских  рук  девичью  голую  под  ней  узкую  и  горячую  спину. И   пупком  прижатый  к  его  животу  кругленький  девичий  живот. И  Лескова  сама, соскочив, над  ним, и  отбросив  одеяло, тут  же  сняла  ее. И  откинула  рубашку  с майкой  на  соседнюю  пустую  солдатскую  заправленную  постель.

  Алексей  ожидал  увидеть  лифчик, но  его  не  было. Светлана  была  без  него. Она  его  практически  не  носила. И  ее  голые  груди   с  торчащими  возбужденными  сосками   были  прямо  перед  его  лицом. Маленькие  круглые  и  полненькие. И  он  видел  их  еле  различимо  в  почти  полной  темноте. Как  они  своими  черненькими  сосками  торчали  прямо   в  его  Алексея   юное  еще совсем  мальчишеское  лицо.

— Мама — произнесла  Светлана  Лескова – Этой  ночью, я  твоя  мама.

  Она  припала  голой  своей  грудью  к  его  лицу  и  стала  и  прижала  руками  Алексея  лицом  к  своей  груди.

— Вот, кусай  и  целуй  ее — стонала  Светлана – Она  твоя. Я  вся  твоя. Я  твоя  мама.