Он  подумал  о  своих  двух  сыновьях. Сев  на  короткое  время  перед  разгорающейся  жарким  огнем  деревенской  в  доме  печкой. Дмитрий  вспомнил  Ивана  и  Алексея. Где  они  сейчас  и  что  с  ними? Живы  ли, здоровы? И  как  им  сейчас  служиться  или  воюется  там, куда  их  забрали.

  Он  снова  посмотрел  на  икону  Николая  Угодника. Прошло  всего  три  дня,  как  забрали  Ивана  и  Алексея, а  он  уже  затосковал  по  сыновьям.

— «Чертова  эта  война. Надо  помолиться  за  детей. За  больную  Антонину» — подумал  он — «Ей  так  и  нет  покоя. Слегла  от  тоски  по  детям. Лежит  и  стонет  в  углу  дома».

  Он  вздохнул  уже  по-старчески. И  посмотрел  на  жену, лежащую  под  стареньким  овчинным  одеялом  и  кашляющую  постоянно  и  не  переставая.

— «Как  бы, не чахотка» — думал  Дмитрий – «Одиноко  совсем  будет  без  нее. То, хоть  были  сыновья. Всего  три  дня, а  уже  тоскливо  в  пустом  доме» — он  снова  подумал,  и  встал. Выйдя   в  сени  дома, взял  деревянную  лопату  и  метлу. Надо  было  убирать  еще  этот  нападавший  поутру  снег. Он  неожиданно, подумал, про  одну  из  лопат, с  которой  ушли  его  два  сына. И   еще  о  лыжах, которые  он  им  отдал  в  дорогу. Дмитрий, хотел  дать  им  на  двоих  ружье, но  майор  Кравцов  сказал, что  там, куда  их  ведут, все  выдадут. И  все, что  еще  смог  наскрести  сыновьям  в дорогу, это  пара  побитых  молью  валенок.