Эта  чернобровая  скачущая  на  его торчащем  детородном  члене  путана  красотка, укрыв  его  своими  волосами, черными  вьющимися  длинными  как  змеи  из  жидкого  металла  волосами. И  целовала, и  целовала  бесконца  его  майора  Виктора  Кравцова.

— Небритый  и  колючий — произнесла  она  ему,  изгибаясь  и  запрокидывась  в  гибкой  узкой  уличной  красотки  брюнетки  талии  назад, прыгая  на  его  торчащем  мужском  детородном  члене. Дико  застонав  на  разных  звуковых  интонациях. И, похоже, тоже   кончила. Кончила  как  живая  женщина. Ему  так, по  крайней  мере, показалось  тогда. Машина  трахалась  с  ним  и  кончила. И  он  кончил  в  нее.

— «Ведь  расскажи  кому, не  поверят» — он  и  сейчас  думал, когда  его  вернули  в  блок  Х19 — «Расскажи, и  засмеют. Даже  эти  пленные».

  Он  вспоминал  уже  в  блоке Х19, как  она  дико  стонала  на  разных  звуковых  интонациях. И  царапала  ему  своими  растопыренными  в  золотых  колечках  пальцами  мужскую  майора  Кравцова  грудь. Как  звенели  из  такого  же  золота  большие  серьги  в ее  ушах  и  браслеты  на руках, на  самых  запястьях. Вероятно  тоже  из  жидкого  металла. А  она, не снимая  своих  красных  длинных  уличной   путаны  сапог, совершенно  голая  трахалась  с  ним.

— «Да, товарищ  майор. Вами  попользовались  и  назад  вернули» — снова  он  подумал – «Но  было, несомненно, приятно. Лучше  даже, чем  с  реальной  живой  женщиной». О  существовании, которой, он  майор  Кравцов  уже  давно  забыл – «Даже, болел  до  сих  пор  член, натертый  до  кровавых  мозолей  о  ее  жидкометаллическую  невероятно  пластичную  и  податливую  весьма  промежность».