Тогда  многие  погибли  именно  от  холода  и  этой  ядерной  зимы  в  лесных  их  двух  деревнях. Гибли  птицы  и  животные. И  Алексей  помнил, как  отец  ходил  на  поиски  павших  от  холода, прямо  в  берлогах  медведей  и  оленей Маралов. И  когда  приходил  ни  с  чем, когда  приносил  мясо. Ходили  даже  целой  деревней. По  несколько  мужиков, чтобы  дотащить  еду  до  селений  и спасти  от  голода  своих  родственников.

  Так  вот  и  выживали, выкапывая  из  мерзлой  земли  коренья  и  замерзшие  растения. Кое-чего  выращивали  дома. В  утепленных  погребах. Прогревая  их  постоянно  огнем. Живя  при  свечах  и  лучинах.

   Говорили, не  вся  природа  погибла  от  холодов  ядерной  зимы.

   Почему-то, именно  сейчас  на  больную  Алексея  голову, вспомнилось  о  том, что  рассказывал  дома  отец, что  видел  живыми  в  лесу  на  горах  по Мане  оленей  Маралов. Целое  стадо. И  однажды  даже  медведя. Как  они  выжили  не  ясно  в такие  холода, но  он  видел  живых  куниц  и  белок  на  елках  и  соснах. И  даже  однажды  пролетающую  в  небе  над  самыми  верхушками  заснеженных  деревьев  одинокую  каркающую  ворону.

  Алексей   сидел  на  постели, и  его  качало  во  все  стороны. Голова  по-прежнему  гудела  и  болела. И  нечем  было  ее  унять. Он  обхватил  голову  руками  и  наклонился  к  коленям, пытаясь  сейчас  все  вспомнить, как  он  здесь  очутился. Но  все  было  тщетно. Все, что  помнил  это  блуждание  в  трех  соснах  возле  какого-то  человеческого  трупа.