Алексей, недоумевая  на  больного  солдата  Белова  Андрея, смотрел  своими  широко  открытыми  вопросительными  мальчишескими  синими глазами.

— Ты  и  не  можешь  этого  знать, Алешка. Просто  не  можешь — как  бы  сам  за  него  отвечая, произнес  Егорову  Алексею  Белов  Андрей — Ты  родился  уже  в  эпоху  истребления, в  эпоху  самой  ядерной  войны. Как  многие  твоего  приблизительного  возраста. Вы  дети  ядерной  войны. И  вы  невидели  своей  страны  до  ядерного  удара. А  ты, Алешка, даже  не  видел своего  Красноярска. От  него  ничегошеньки  совершенно  не  осталось, как  и  от  всех  окресностей  и  от  всех  в  нашей  стране  городов  по  обе  стороны  Урала. Даже  села  от  Красноярска  в  сторону  такого  же  стертого  города  Дивногрска  все  повымерли  и  исчезли. И  теперь  даже  карт  не  найдешь  с  этими  всеми  обозначениями. Ничего  уже  нет. Ничего. Что  бы  напоминало  о  городе  Красноярск, как  о  городе  Новосибирск, Вдаливосток  и  Уссурийск. Ничего…

  Он  смотрел  на  ошеломленного  услышанным  Алексея, и  отвернувшись  и  уставившись  пристально  вверх  в  белый  из  пластика  потолок  больничной палаты, продолжил – Даже  здесь, где  мы  с  тобой  находимся. Там, где  сейчас  пять  бетонных  мостов, соединяющих  эту  базу  Скайнет  на  двух  берегах, были  острова.

  Он  снова, посмотрел  на  удивленного  Алексея.