Сердце  гулко  стучало, где-то  глубоко  в  груди  под  тюремной  одеждой  военнопленного. И  дрожали   ноги. Даже  подгибались, но  он  смог  идти. Не  идти  было  нельзя. Отказать  этой  Верте  было  смерти  подобно. Она, вообще  отказы  не  понимала  и  не  принимала. Отказать  было  обречь  себя  или кого-то  еще  на  гибель.

  Верта, он  знал  ее, как  мог  только  знать  человек  робота. И  знал, не  понаслышке  о  самом  главном  роботе  этой  лаборатории  и  правой  руке  самого  Скайнет. Он, Андрей  единственный  кто  имел  возможность  общаться  с  ней. И  даже  по  душам. И  вероятно, машина  прониклась  к нему  неким  своим   Т-1001  робота  из  жидкого  металла  интеллектом.

   В  лаборатории  горел  яркий  свет, и  тут  не  было  никого. Только, стояли  большие  длинные  белые  из  пластика  столы. И  на  них  шипело, что-то  в  колбах  и  минзурках. Как  в   химической  школьной  лаборатории. Так  было  когда-то  в  его  памяти  еще  в  далеком  детстве, когда  он  учился  в  Московской  школе. Потом  проходил  тоже, самое  уже  в  военном  училище, и  помниться  сдавал  даже  экзамены, как  и  по  всем  прочим  учебным  предметам.

  Далекое  детство  и  юность, он  отключился  на  некоторое  время  от  реальности. Далекая  Москва. Которой   уже  не  было,  как  и  многих  городов  в  бывшем  теперь  Советском  Союзе.

  Андрей  был  родом  из  столицы. И  судьба  его  забросила  в  Сибирь. Нет  сначала  в  Америку  в  качестве  разведчика  КГБ. Но  это  еще  до  войны. И  вот  уже  потом  в  качестве  военнопленного  сюда  в  Восточную  Сибирь. В  этот  лагерь  под  бывшим  Красноярском. И  уже  пленником. Из  Советских  разведчиков  и  бойцов  DN38416  отряда  лидера  сопротивления  Джона  Коннора  пленником  Скайнет.  Он  смотрел  на  стоящий  впереди  тех  столов, у  дальнего  края  этой  лаборатории  большой  еще  один  стол  с  качающимся  и  вращающимся  вокруг  общего  центра  кольцевым  настольным  маятником. Там  лежали  какие-то  тетради, толстые  папки  и  журналы.