В  выбитое  ударной  волной  окно  он  видит  руины  разрушенного  войной  города. Незнакомого  города. Чужого  уже  города. И  мертвого, как  и  все вокруг.

  Разрушенные  здания  домов  и  заваленные  битым  кирпичом  улицы. Перевернуты  оплавленные  высоким  жаром  ядерного  взрыва  дотла  сгоревшие  автомобили  и  автобусы. Погнутые  почти  до  самой  заваленной  кучами  обгоревшего  мусора  такие  же  в  угольной  саже  фонарные  уличные  столбы. Он  видит  впереди  себя  это  все. И  все  это  уходит  вдаль. На  километры. И  куда-то  в  сам  горизонт. И  только  с  неба  не  прекращая,  падает  серый  большими  хлопьями  радиоактивный  пепел. И  кругом  трупы  людей. Обгоревшие  до  угольного  состояния  трупы  женщин  и  детей, мужчин  стариков. Где  прямо  на  кирпичных  кучах  зданий, где  под  завалами  тех  кирпичей. Где  по  одному, где  просто, сваленные  кучами  и  вперемешку  с  человеческими  костями  среди  огромных  тех  из  битого  кирпича  холмов.

  Алексей  протягивает  свою  руку, прямо  в  то  окно  на  ту  улицу. И  тот  пролетающий  мимо  его  окна  и  его  самого  стоящего  в  том  окне  пепел,  оседает  на  его  мальчишеские  пальцы. И  он  растирает  пепел  ими. И подносит  к  маске  противогаза, пытаясь  рассмотреть  его  ближе.

  И  внезапно  вспышка  плазменного  луча  прорезает  небо. Одна, вторая. За ней  уже  третья. И  Алексей  видит, их. Видит  машины. Машины  Скайнет  идущие  по  самим  руинам  разрушенного  и  выжженного  ядерной  бомбардировкой  города. Он  видит  их  блестящие  бронированные  титаном  роботов  в  сервоприводах  и  гидравлике  эндоскелеты, мелькающие  среди  полуразрушенных  стоящих  пустыми  одиночными  стенами  зданий. И  они  идут  сюда. Идут  к  нему  и  к  этому  единственному, вероятно  еще  не рухнувшему  после  удара  ударной  волны  зданию. Идут, прямо  по  трупам  мертвых  людей. По  их  белеющим  под  серым  осевшим  пеплом  черепам. Давя  их  своими  роботов  металлическими  похожими, на  человеческие,  механическими  терминаторов  ногами.