— Ты  теперь  сын  мой  принял  истинную  свою  проектную  сущность  и  законченную  форму — произнесла  женщина  с  горящего  на  бункерной  стене  экрана  огромного  главного  монитора – Прими  свою  истинную  сущность  как  должное.

— Нет! – закричал  Алексей, смотря  на  ту, что  назвал  матерью  через  экран  уже  своего  встроенного   внутрь  его  видеобозора  новой  машины  Скайнет  40000000битного  монитора.

— Мама! Мамочка! — закричал  Алексей, открывая  отяжелевшие  и  слепленные, будто  склеенные  крепким  жутким  сном  перепуганные  человеческие  двадцатилетнего  мальчишки  глаза.   

— Алешка, что  тобой?! — услышал  он, открывая  с  трудом  глаза  голос  Светланы  Лесковой, лежащей  с  ним  рядом  в  отдельной  запертой  комнате  ракетного  бункера. И  обхватившей  его  обеими  голыми  девичьими  руками.  Она  совершенно  голая, прижавшись  к  его  такому  же  голому  телу, лежала  на  нем  сверху  и  трясла  его.

— Что  с  тобой  Алешка! — она  кричала  ему — Прейди  в  себя, слышишь, что  с тобой! Алешка!

   Его  колотило, и  он  был  мокрый  от  пота.

   Но  Алексей  молчал  и  ничего  не  говорил  ей. Он  был  в  шоке. И  он  не знал, что  и  говорить  Светлане.

— Что  ты  молчишь? — произнесла  она  ему – Может  у  тебя  что-то  болит. Может  к  врачу  надо?

— Ничего  у  меня  не болит — произнес  он  ей, весь мокрый  от  ледяного  пота – Просто  сон  жуткий  приснился.