Кравцов  понял  сразу, кто  перед  ним. И  он  даже, забыл  обо  всем, зачем  он  здесь, и  зачем  вошел  в  этот  дом  на  склоне  лесной  горы  и  на  окраине  соснового  леса. И  это  был  его  враг, личный  враг. И  был, буквально  в  двух  шагах  перед  ним,  стоявший  у  стола  с  посудой  и  у  беленой  известью  бревенчатой  стены. И, пристально  и  неотрывно, смотрящий  на  майора  Виктора  Кравцова  и  на вошедших  военных, растерянно  несколько  и  опасливо. Возможно, понимая  и  чувствуя  вероятную  опасность. Эта  очень молодая  в  облике  самой  невинности  машина. Машина, одетая  в деревенскую  женскую  одежду  и  тем  самым, даже  удивив  и  самого  майора  Кравцова. Но  это  теперь  уже  не  могло  защитить  ее. Защитить  от  прожженного  ядерной  войной  и  потерявшего  свою  семью  в  этой  войне  боевого  ненавидящего  Скайнет  и  его  машины  Советского  офицера.  Потерявшего  всех  своих  бойцов  и  последнего  Егорова  Алексея. Который  стал  ему  за  совсем  короткое  время,  почти  как  родной  сын.

  Мимо  дома  Егорова  Дмитрия  проехали, гудя  двигателями  два  крытых  пятнистым  тентом  гусеничных  легких  тягоча  АТ-Л, увозящих  молодых  бойцов  из  родных  деревень  в  ракетный  бункер  полковника  Петра  Васильевича  Остапенко. И   продолжили  спуск  с  горы, в  самый   лес,  сворачивая  на  лесную  дорогу, которой  они  сюда  приехали. А  Кравцов  даже  не  поздоровавшись  с  Егоровым  Дмитрием, прямиком  положив  правую  руку  на  кобуру  своего  9мм  Макарова  и  расстегнув  ее, подошел  быстро  к  стоящей  машине  ТОК715.