И  Светлана, выгнувшись  как  дикая  кошка, застонала, тяжко  и  внутренне. Но  тихо, так  чтобы  не разбудить  спящего  без  задних  ног  далеко  в   углу  спального  солдатского  бокса  своего  радиста  Гарика  Резвого.

  Она  стала  вверх  и  вниз  елозить  по  члену  Алексея. То, запрокидываясь  назад  и  свешивая  свои  длинные  распущенные  русые  волосы  до  его  голых  ног.  Чуть  не  касаясь  их  своей  девичьей  головой, то  наклоняясь  вперед  к  его  голой  мальчишеской, тоже  с  торчащими  сосками  груди  и  лицу. И  царапая  девичьими  пальчиками  и  ногтями, как   бешеная  кошка  его  ту  грудь  и  голые  плечи.  Попутно  страстно  и  безудержно  безумно,  целуя  Алексея  то  в губы, то  просто  в  лицо. А  он  мял  ее  те  торчащие  ему  в  лицо  черненькими  сосками  маленькие  круглые  трепыхающиеся  полненькие  в  темноте  груди. Ощущая  эту  девичью  нежную  прелесть  своими  мальчишескими  пальцами. Он  в  полной  темноте, мял  ее  тело  руками. И   уже, совершенно  не  по-детски, превращаясь  во  взрослого  мужчину. Хватаясь  за  широкую  задницу   и  ягодицы. И  держа  за  гибкую  девичью  узкую  талию. Ощущая  дрожь  и  скользкий  выступивший  пот  на  наставленных  ее  в  стороны  ногах, и  на  той  груди   животе  и  спине. Сам, лихорадочно  дергаясь  от  безудержной  любовной  агонии  и  потея  от  нахлынувшего  любовного  жара.