Он  прибрал  ее  ту  одежду, в  которой  она  пришла  к  нему, и  положил  отдельно  в  стоящий  старенький  повидавший  жизнь, как  и  он, сам  деревянный  платяной  шкаф. И  сейчас  та  одежда  висела  в  нем  на  деревянной  вешалке. А  Вера  даже  не  спрашивала  о  ней, будто  той  уже  и не  было. Ей  нравилась  одежда  его  Антонины, и  он  не  находил  ничего предосудительного  в  том, что  Вера  хочет  приобщиться  к  их  деревенской  жизни  и  остаться  у него  в  его  доме.

    А  его  так  тянет  к  ней, что  сама  за  себя  говорит  его  взбудораженная  живая  еще  и  способная  пока  еще  к  деторождению  детородная  плоть.    

— «Нет» — говорит  он  себе – «Нельзя. Она  совсем  еще  девчонка. Нельзя» — он твердит  себе – «Что  скажут  в  его  деревне, если  он  с  ней… Они  и  так  сейчас  думают, неизвестно  что. Нельзя ».

  Вера  достала  из  сундука  его  умершей  жены  Антонины  ее  нижнее  белье, надев  его. И   переоделась  в  длинный  летний  сарафан  и  рубашку. И  расчесавшись  деревянным  гребешком, бережно  уложив  на  своей, роботе-гибриде  ТОК715  голове  пепельного  оттенка  коротко  остриженные  до  плечей, но  растущие  как  живые  волосы.

  Дмитрий, отвернувшись  от  нее, и  скрывая  все  желания  от  безумно  красивой  молодой   и  нагой  девицы, тоже  переоделся  в  цветную  широкую  с  широкими  рукавами  рубаху  и  широкие  светлые  штаны. Он, босиком  не обувшись  в  домашнюю  обувь, подошел  к  своей  домашней  в  доме  печи  и  разжег  внутри  ее  огонь.