— Я  знаю, дядя  Дима – произнесла  киборг-машина, зная  с  точностью  на ощупь  до  градуса  температуру  нагретой  в  кружке  воды. И  измерив  в секунду  температуру  самой   из  алюминия  круглой  с  ручкой  кружки. 

— Но, я  слышал – произнес  Егоров  Дмитрий — Что  Минусинск  стоит  в  руинах, и  там  никто  лет  двадцать   уже  не  живет, как  впрочем, и  везде  в  округе  с  базой  Скайнет  на  месте  стертого  начисто  ядерным  взрывом  Красноярска.

   Дмитрий  продолжал  расспрашивать  семнадцатилетнюю, весьма  привлекательную  с  миленьким  личиком  черноглазую  и  чернобровую  девицу.

  – Я  слышал  это  от  военных  ракетчиков, которые  были  здесь  еще  по  снегу. Тех, кто  забрали  моих  двоих  сыновей  в  армию — произнес  ей  он. 

— Я  пряталась  в  подвалах  домов — произнес  робот  гибрид, заведомо  из  собственных  стратегических  расчетов  машины, обманывая  Егорова  Дмитрия — И  я  была  не  одна. Со  мной  были  еще  люди.

— А  как  ты  выживала  в  холода? – спросил  Дмитрий  семнадцатилетнюю  молодую  шатенку – Все  эти  долгие  годы?

– Обо  мне  позаботились  там — произнесла  ему  в  ответ  робот  девица.

— А  ты  решила  от  них  уйти? – спросил  снова  Дмитрий.

— Да, решила – ответила  робот  по  имени  Вера, осматривая  все  вокруг  помещение  старенького  бревенчатого  беленого  известью  староверческого  дома. И  увидев  на  стене  в  углу  дома  среди  маленьких  белых  в  кружевах зановесочек  икону  Николая  Угодника  Отвратного, вдруг   сама  спросила  Егорова  Дмитрия.