Петион грызет ногти. Размышляет. Остается бесстрастным к расспросам Бюзо. Вряд ли он вообще их слышит.

            А Франсуа снова:

-А если бы ты знал, что задумала та девушка?

            Шарлю иногда очень хочется ударить друга чем-нибудь. Для острастки. Но он не посмеет. Ему больно слышать о своем промахе. Ему больно слышать одно упоминание о той девушке, как будто бы он виновнее всех…

-Но я не знал! – грубо отзывается Шарль.

-Да, но если бы…- упорствует Франсуа. – Если бы ты знал, то что бы ты сделал?

            Барбару прикрывает глаза. Взгляд привыкает к полумраку. Взгляд привыкает ко всему. Но сейчас – больно смотреть.

            Он уже отвечал на это! Отвечал соратникам, отвечал Петиону, отвечал самому себе и Бюзо тоже! Почему опять?

            Жером, угадав, выныривает из своих расчетов, призывает:

-Друзья, к миру! Франсуа, чтоб тебя…

-Я отвечу, — обрывает Шарль. Жером замирает. Он смотрит с немым вопросом на друга, зная, как ему больно и готов защитить его от этой боли.

-Я отвечу, — повторяет Барбару уже тише. – Я всегда отвечу.

            Франсуа ведет себя так, словно это его вообще не касается. Он вздрагивает, когда Шарль обращается к нему.

-Франсуа, мой друг, ты спрашиваешь меня опять о том, что я сам себе сказать не могу. Да, представь! Иногда мне кажется, что если бы я знал, что она задумала убийство Марата, убийство нашего врага – я бы поддержал ее стремление. В иной раз мне кажется, что именно это убийство открыло череду смертей наших соратников и разумно было бы убить ее…