Робеспьер подождал пару минут и, увидев, что Сен-Жюст не продолжает своей явно готовой фразы, продолжил сам:

-Суд постановил, что ее казнят в красной рубашке.

            Луи поднял голову. Ему показалось, что он ослышался:

-Что?

-Красная рубашка, — повторил Максимилиан спокойно, — ее казнят в красной рубашке, как казнят наемных убийц и отравителей. Это будет последним приветом для такой фигуры. Мы начнем процесс над жирондистами после того, как она сложит голову.

***

            Шарлотта Корде в день своей смерти была весела. Она ожила. Это было иронично и, если честно, даже жутко. Ее глаза – ввалившиеся на осунувшемся лице, оживились, заблестели.

            От исповеди она отказалась, о чем сразу же донесли.

-Чёрт с ней, — пожал плечами Кутон, — за ее душу мы не в ответе.

            Сен-Жюст промолчал. Им владели странные чувства.

            Облачаясь в красную рубашку, принесенную специально для ее казни, Шарлотта вдруг весело воскликнула:

-Моя одежда смерти, в которой я иду в бессмертие!

            Когда донесли об этой ее фразе до Сен-Жюста, он с облегчением понял для себя, что Корде – сумасшедшая.

***

            Она держалась мужественно. Провела весь путь в позорной телеге стоя, хотя трясло по дороге.

-Это ненадолго, — она рассмеялась, отказываясь от табурета.

            На гильотину же Шарлотта и вовсе засмотрелась, так как прежде не видела ее никогда и оглядывала с настоящим, почти детским, любопытством.