Их выводят из позорной телеги, ведут к эшафоту.
Мари.
Край смерти мне неведом,
Ноя пойду в него, за тобою следом…
Люсиль.
Где ты, Гай, там я – Гайя, и я уже иду,
Сквозь боль, огонь в груди и тьму.
Неловко касаются друг друга руками, Мари отводят, привязывая ее первую к доске…
Мари (шепотом).
Край смерти неведом…
Люсиль.
Я пойду следом…
Свист опускающегося лезвия гильотины.
Конец.
- Вспоминая…
Вспоминая те, полные моих проклятий и моего счастья, десять лет, я всё пытаюсь понять, что за сон мною владел тогда, и как мне удалось выбраться из этого пьянящего дурмана, всего лишь утратив что-то навсегда из души своей, но уцелев, хоть и непонятно пока – для чего?
В те годы я был ещё по-юношески непокорен и готов был с равным удовольствием тонуть в пороке и сражаться за святые идеалы. Идеалов мне не дали – веры не было нигде и пришлось выбирать порок. Горячая кровь кипела, ночь манила своей загадочностью и в каждом трактире, где я появлялся, мне удавалось найти приют любви, а нередко и драку.
Драться было даже приятно. Подвыпившие горожане, славные вояки, а то и потомки родовитых кровей, становились одинаковы под воздействием хмеля и драться с ними, особенно на глазах у какой-нибудь очередной легкомысленной красавицы, чье имя я забывал сразу же, было чем-то вроде смысла всех моих бесприютных ночей.
