Другими.

-Теми же, — Кутон всегда очень наблюдателен. Его паралич обеих ног, усадивший тело  в механическое кресло, никак не отразился ни на уме, ни наблюдательности, ни на врожденной тактичности.

            Робеспьер выныривает из своих мыслей, словно из глубоких темных ледяных вод. С недоумением смотрит на Кутона, полагая, что задумчивость увела его от всей фразы.

-Ты, Макисмилиан, думаешь, что мы изменились, — это не вопрос. Кутон смотрит так, как будто бы видит насквозь. – Но мы остались прежними. И мы, и весь народ, и вся Франция. Это только изменились обстоятельства…

-Обстоятельства! – это вмешивается уже Сен-Жюст, тревожно и требовательно вглядывающийся прежде в лицо Робеспьера. – Человек сам определяет силу своих обстоятельств!

            Кутон пожимает плечами. Он не любит спорить в принципе, а уж с одним из близких своих соратников – Луи Антуаном Сен-Жюстом, известным своей непримиримостью, и подавно.

            «В конце концов, он слишком еще молод…» — проносится в голове Кутона и он отворачивается к окну.

            Молодость становится и проклятием и даром Сен-Жюста. С одной стороны – это дает ему большой запас энергии и силу, но с другой…

            С другой его, при всех достижениях, при всех заслугах, заставляют раз за разом чувствовать себя мальчишкой. А разница в чем? В том, что он просто чуть позже пришел в кипение революции, вот и всё!