-Все, — продолжил Камиль, — все сейчас осторожны, даже враги Марата. Ты, Дантон, принес много пользы, но без Марата ты не смог бы обойтись!
-И без Робеспьера? – Жорж не любил, когда ему возражают, но в то же время, очень жаждал этого. Ему нравилось одерживать победы в споре, а еще само состояние ожесточенной беседы, когда выходит наружу вся истина, как пена морская, с которой он сам и сравнивал революцию…
Камиль не выдержал. Он был романтиком, что порою выходило ему боком, не давая ему сдержанности и осмотрительности. Он жил напором чувств и сейчас ощутил то же, вскочил из-за стола, при этом сам чуть же второпях не запнулся о ножку стула.
-Да! – с вызовом промолвил Демулен, — да, Дантон! Без тебя, без Марата, без Робеспьера и даже без меня…
-Ну-ну…- с непонятной полушутливой, но полусерьезной интонацией сказал Дантон.
-Без Барбару, Петиона, Банвиля, Лидона…
-Камиль! – Дантон посерьезнел. Ему нравился спор, но спор легкий, а сейчас на щеках Камиля проступил лихорадочный румянец и даже легкое заикание оставило его.
-Без предателя – Дюмурье, без Давида, Кутона, слышишь меня, Жорж? Множество имен сплели те события и те дни, которые мы проживали, проживаем и проживем! Ты можешь называть своим врагом Робеспьера…
-Он мне не враг, у нас просто расхождение! – возмутился Дантон, который сердцем уже понимал, что в прошлом это недопонимание, может быть, и не было бы таким явным, как сейчас, но тогда у них был общий враг! Даже, вернее, враги. Но вот теперь они оба чуют друг в друге опасность: Робеспьер не желает собственного падения, зная, как много власти у Дантона на улицах, а Дантон не желает войны, устал и противостояние не входит в его планы, но и смириться с тем, что предлагает Максимилиан – нет уж!
