-Этот приблудный тебя однажды задавит, не боишься?

            Максимилиан сделал вид, что не услышал. Сен-Жюст, лихорадочный в деянии Луи, не признававший ни слабости, ни отдыха, считал Максимилиан своим наставником, но нельзя было не заметить, что этот юноша слишком амбициозен, чтобы не поднять однажды голову и не посмотреть на Робеспьера свысока…

            Милая Люсиль, хорошо, что ты не знаешь всего! Пусть будет так, как ты думаешь.

-«так и от твоей низкой зависти, он отбросил мысль поднять обвинения против своего друга…»- да, отбросил, как же.

            Нет, от нападок на самого Робеспьера Камиль уклонялся, но косвенно, своими призывами к милосердию и непрозрачными намеками на кровожадность, все же доходил до опасных граней.

            В первый раз, после первого выпуска этой проклятой газеты Демулена, Максимилиан заступился за него перед  соратниками, хотя уже тогда знал, что Камиль больше сейчас соратник  Жоржа Дантона, чем его. Но разве это не было порывом дружбы?

            Разве не пытался он увещевать Камиля? Разве не пытался даже упросить его уехать прочь? Даже во вред себе он готов был дать понять Демулену, что тот ведет слишком опасную игру.

            Но, то ли Камиль был на самом деле неисправимым романтиком, то ли видел призрак скорой смерти, который являлся иногда и к Максимилиану, то ли подхватил от Жоржа лишнюю самоуверенность, но нападки не прекращались и, больше того, были все острее…